Мертвые души: о помещиках

Великий заглавный лист Гоголевых "Мертвых душ" обрушивает нас в глубокие аналы русской поместной жизни, преподнесённые с трепетом и тонкой издёвкой великим мастером слова. Поговорим о помещиках, тех странных и колоритных фигурах, которые кажутся символами самой души России — ленивой, неспешной, но при этом глубокой и противоречивой.

Первым ярким стручком в этом горестном чтении выступает Манилов — чудесный образ, напоенный мечтательными сценами. Этот помещик — из тех, кто живёт в небережливом рае своих воздушных замков. В доме его сквозит неделя за неделей, в иносказательных залах звучат несказанные речи, а хозяйственные заботы, как в грёзанном состоянии, мимоходят. Манилов, как и все мечтатели, греет себя иллюзиями, верит в доброту человеческую и в светлое будущее, что, впрочем, делает его весьма уязвимым перед пронырами и хитроумными дельцами вроде Чичикова.

Сегодня разговор перейдёт к следующему помещику, Собакевичу. Этот человек, воплощённая стихия крепости и надёжности, ни в чём не знает меры. Он силён телом и духом, оспаривать его слово — все равно что спорить с самой природой. Обозначить Собакевича можно как безкомпромиссного хозяйственника. Ему никогда не приходит в голову искать грёзу или быть сентиментальным; он подвластен лишь реальности и её грубым фактам. В его величаво незатейливом доме всё говорит об умеренности и консерватизме. Мебель чудит тяжестью, продуваемая сквозняком суровых усилий, и атмосферу этого дома, равного которому ни в чём нельзя найти, можно назвать мрачным здравомыслием.

Еще один поместительный образ, представленный нам Гоголем, это Плюшкин, совершенно противоположный Собакевичу своими нелепыми чертами и печальной пародией на удовольствия. Вот зловещий символ безграничного скаредничества, жуткого извращения внутренней сущности. В его лачуге нет ни жизни, ни солнца, и всё пребывает под лёгкая пеленаю тлена и забвения. Плюшкин неправомерно живет своим материальным богатством, которое жестоко искажает его душу, делая её холодной и бесприютной.

Таким образом, помещики Гоголя раскрываются перед нами в своём ничтожном бытии и образностях, как выборка великих и малых темных сторон человечества, приукрашенных гвоздикой загадки и доброты. Эти неудачные олигархи рубежа веков будто разбили свои души на мелкие стеклянные осколки, отражающих, в преломлении и смешении, реалии и теневые тропы российского простора.

С поэтичным отличием и язвительным дружелюбием Гоголь замирает перед этими неодолимыми характерами, раскрывая перед нами безмерно колоритный и гротескный мир, где то улыбаются, то плачут люди, но всегда стоят прямо перед зявляющейся пустотой.