'Так страшным его имя стало' с поэмы 'Могила Льва' Янки Купалы

И вот, как огромный аллот, этот змей стисся вокруг сердца его, вереницы слез скользили по щекам и, казалось, что нет конца этому мучению. Как вогнутыми когтями, каждое из его имен впилось в плоть времен, и каждый, кто слышал его, трепетал от ужаса.

В тяжелой тьме ночного страха его имя звучало краем обрыва – будто было пробуждение старого проклятия. На кончиках ветвей дрожали последние осколки света, замирая в раненых листях. Имя его стало символом безысходности, как можжевельник, рассыпающий иглы ядовитыми словами.

В каждой тропке, ведущей вглубь леса, в каждом трещине облихнутого дерева – всюду слышался шепот, что нес мглу его имени. Так страшным его имя стало, что даже звери замолкали, сталкиваясь с эхо его призрака. Зимние ветра, вея из самых глубин забвения, несут незримую тень его присутствия.

Люди, вспоминая его, пытались забыться, но все же образ его вытеснять свою тоску. В звуке набегавших волн, в шелесте листьев, даже в тихом сне падали грозовые тени его имени. Они стали частью самого бытия, как нерушимая связь между светом и мраком, добродетелью и пороком.

Но, среди всего этого страха и плача, могила льва стояла одиноко, символизируя последний приют, где даже самый устрашающий из них обретает покой. Среди крохотных цветов и блуждающих светляков – там, где смерть встречается с жизнью, его имя навсегда останется напоминанием.